Дело о нерешительной хостессе [= Дело нерешительной хостессы; Гиблое дело ] - Эрл Стенли Гарднер

— Здравствуйте, мистер Арчер. Как ваши дела? — произнесадвокат.

— Я в бешенстве! — ответил Арчер, тем не менее улыбаясь.

— Неужели?

— Какого черта меня продержали в этой каморке? Я там,кажется, чуть не свихнулся!

— Свидетели, — объяснил Мейсон, — должны следовать правилам,установленным для судебного разбирательства. В частности, им не разрешаетсяслушать показания других свидетелей. Их удаляют из зала суда. Таким образом мыполучаем возможность изучать индивидуальные показания каждого свидетеля, неопасаясь, что на их формирование оказали влияние чьи-либо утверждения,услышанные свидетелем ранее.

— Какая чушь! — резюмировал Арчер. — Вздор и ересь! Ячеловек действия. Боже праведный, у меня же дела стоят, люди меня разыскивают,чтобы встретиться, а я должен бросить все и явиться в суд. Я бы не отказалсяпоприсутствовать в зале и понаблюдать, что там происходит, но торчать в этойсвидетельской — просто пытка!

— Это скоро закончится, — успокаивающе произнес Мейсон.

— Это уже слишком давно началось! Я говорил с помощникомпрокурора, но он ответил, что вопрос по вашей части. Я ведь уже дал показания,рассказал все как было. Почему бы мне теперь не сидеть с публикой?

— Но я, — улыбнулся Мейсон, — не дам на это своего согласия.

— Почему?!

— Потому что мне поручена защита подсудимого. И я считаю,что в его интересах, чтобы все процедурные правила строго соблюдались.

— Но послушайте, вы же защищаете бродягу без гроша вкармане, тунеядца, ворюгу. А я важный человек в деловых кругах. У меня естьвлияние. Учтите, Мейсон, я могу сделать адвокату много хорошего, но могу — имного плохого. Мне не нравится все это. Мне не нравится, как вы взялись задело.

— Я сожалею, мистер Арчер.

— Мы еще посмотрим, как вы будете сожалеть!

— Это угроза?

— Нет, не угроза… хотя, черт побери, да! Я считаю вашидействия необоснованными. Опасно быть таким заносчивым. Я лишился четырех илипяти сотен долларов вместе с бумажником и бриллиантовой булавкой, котораяпотянет на добрую тысячу. Заявляю об этом в полицию, и тогда меня притаскиваюттуда на опознание, а потом я еще должен явиться в суд и давать показания! Датолько за сегодняшний день я потерял денег больше, чем у меня украли. И преждечем разбирательство подойдет к концу, я, похоже, пойму, что лучше бы и вовсе незатевал этой канители.

— Я очень сожалею, — повторил Мейсон. — Это действительнонеприятно, тем более когда человек так дорожит своим временем…

— Да я не о времени веду речь, — произнес Арчер немногоспокойнее. — Просто я не желаю торчать в комнате для свидетелей. Я хочу бытьтам, откуда смогу следить за событиями. В конце концов, нужно же мне чем-тозанять себя?

— Простите, но вы могли бы достать хорошую книгу и читатьее.

— Книгу?! — взревел Арчер. — Я не могу там читать книги. Наэтих корявых стульях — я извожусь, сидя на них. Я встаю и слоняюсь, потомподхожу к окну, потом возвращаюсь и снова сажусь на эти чертовы жесткиедеревянные стулья! Лучше уж совсем прекратить дело, чем терпеть такое и дальше.

— Очень сожалею, — сказал Мейсон с усмешкой, — но я обязанпоступать так, как считаю необходимым в интересах подзащитного.

— И все равно не получите с него ни цента, — заметил Арчер.

— Что верно, то верно. Арчер затряс головой:

— У меня это в голове не укладывается! Какого-то нищегозащищает лучший адвокат штата, в то время как я, преуспевающий бизнесмен,вынужден натирать себе на заду мозоли, дожидаясь очереди дать показания!Послушайте, Мейсон, ну а, допустим, мы решим закрыть дело?

Мейсон ухмыльнулся:

— Это будет зависеть от прокурора. Боюсь, он не обрадуется,если вы придете к нему с предложением закрыть дело ввиду того, что вы слишкомдорожите своим временем и не можете его тратить на судебные заседания, и ясовершенно уверен, что он тем более не поддержит предложения, если узнает, чтовы предварительно согласовали его со мной.

Арчер на мгновение застыл, уставившись на своегособеседника.

— Ну и черт с вами, — наконец произнес он. — Вы, мудрилы-юристы,поступайте как знаете. Теперь неудивительно, почему люди ненавидят таскаться посудам. Но послушайте, Мейсон, раз уж, видимо, мне все равно придется прийти впонедельник, разрешите мне сидеть в зале.

Мейсон улыбнулся, покачал головой и повернулся к немуспиной.

— Пойдем, Пол. Теперь можно спокойно сесть в лифт.

Арчер стоял и смотрел им вслед. Его кустистые брови былинахмурены, но в злых глазах все же проглядывала тень невольного уважения.

Сопровождаемый Дрейком, Мейсон вошел в свой кабинет.

Его личный секретарь Делла Стрит оторвалась откорреспонденции, разбором которой занималась, и лукаво спросила:

— Через какую дверь вы покинули зал суда?

— Через парадную, — с усмешкой ответил адвокат.

— Дело затягивается?

— Очередное заседание назначено на понедельник.

— А как вела себя Инес Кейлор?

— Не слишком воспитанно.

— Почему же, интересно?

— Она сбежала, — вставил Дрейк.

— Сбежала?! — воскликнула Делла Стрит с недоверием.

Мейсон подошел к бюсту Блэкстоуна и водрузил набекрень наего мраморную голову свою шляпу. Отступив на шаг, он полюбовался созданнойкомпозицией, потом приблизился и поправил шляпу так, чтобы она переместилась намакушку.

— Вот, в самый раз, — проговорил он.

— Детский сад какой-то, — хмыкнув, констатировал Дрейк.

— Возможно, — согласился Мейсон, — но мне всегда было жальстарика. С такой мрачной напыщенностью председательствовать на судебныхзаседаниях и никогда не бывать в хорошем расположении духа! Он сам и все еготысячи копий пропитаны такой суровостью, такой угрюмостью… Пусть же хоть сейчасвыглядит немного повеселее.

— Да расскажите же наконец, что произошло с этой Кейлор! —взмолилась Делла.

— Боюсь, все было подстроено специально, — произнес Мейсон.

— Отказываюсь поверить! — взорвался Дрейк. — Мы ведь сиделис ней рядом, когда летели из Лас-Вегаса. Она показалась мне отличной девушкой.Конечно, она не из тех, кому можно доверить воспитание детей в воскреснойшколе, многое повидала, да и не пыталась вводить меня в заблуждение на этотсчет. Она вообще никого не пыталась вводить в заблуждение, в том числе и себя.